Ныряйте глубже
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Завтра — лето, школьники уже получили свои списки обязательной литературы, а взрослых Галина Юзефович решила избавить от мук выбора и рекомендует в отпуск один роман, зато какой — «Завет воды» Абрахама Вергезе.
Профессиональному писателю для того, чтобы оставаться в обойме и не выпасть из поля зрения критиков и читателей, необходима регулярность. В западном мире большинство издателей, подписывая с автором контракт, на входе оговаривают условия: по роману каждые два, максимум три года. Тех, кто может бросить вызов этому поточному методу и, работая в собственном, куда более неспешном темпе, все равно оставаться в фокусе внимания публики, единицы — Донна Тартт, Джонатан Франзен, Джоан Роулинг, может быть, еще пара имен. Американский медик и писатель Абрахам Вергезе из числа этих избранных. Предыдущий его роман «Рассечение Стоуна» вышел в 2008 году, но вопиющий и гибельный практически для любого другого писателя пятнадцатилетний пробел между книгами не только не помешал феноменальному успеху «Завета воды», но и, пожалуй, ему только поспособствовал. В одной только России за неполных два месяца, прошедших с выхода романа, тираж его перевалил за 20 000 экземпляров.
«То, что поначалу выглядит вопиющим патриархальным насилием, со временем оборачивается тихим счастьем, из которого, как из зернышка, прорастает ветвистое семейное древо»
Идея «летнего» чтения за последние годы осмеивалась и деконструировалась десятки, если не сотни раз, что тем не менее не мешает каждому уважающему себя изданию публиковать список книг для пляжа и путешествий. Не отклонимся от этой традиции и мы: если вы размышляете о том, какую — единственную — книгу взять с собой на отдых, пусть это будет «Завет воды» Абрахама Вергезе. И дело не только в том, что этот роман перенесет читателя в теплые края (действие его разворачивается в Керале, на юге Индии), и даже не в том, что он уютно длинный и неторопливый (800 страниц, хватит на целый отпуск). Прежде всего «Завет воды» — книга, обладающая редким свойством обволакивать, втягивать в себя читателя, экранируя от любых бед и тревог снаружи — а чего, если не этого, ищем мы в отпуске.
Сказанное, впрочем, не означает, что роман Абрахама Вергезе чтение сугубо комфортное и, как принято нынче говорить, «позитивное». Собственно, даже открывается роман сценой, исполненной драматизма. В 1900 году в городе Траванкор происходит странная свадьба: 12-летнюю индийскую христианку, начитанную и любознательную дочку священника, мечтающую об учебе в колледже, против воли выдают замуж за 40-летнего состоятельного вдовца. Однако то, что поначалу выглядит вопиющим патриархальным насилием, со временем оборачивается тихим счастьем, из которого, как из зернышка, прорастает ветвистое семейное древо, и его раскидистая крона покрывает почти весь индийский ХХ век — до 1970-х годов включительно. А живописное и процветающее поместье Парамбиль, куда зрелый супруг приводит свою девочку-жену, становится своеобразным Ноевым ковчегом. Спасаясь от бурь, сотрясающих Индию, сюда стекаются обездоленные, голодающие и просто разного рода неудачники, для которых в доме Большой Аммачи, «Большой мамочки» (так обитатели поместья сначала в шутку, а после всерьез начнут называть юную хозяйку) всегда найдется еда, доброе слово и клочок плодородной земли.
«Необходимо упомянуть о самом, пожалуй, необычном свойстве романа: въедливая,
буквалистская точность в нем удивительным образом сопрягается с почти болливудским гротеском»
Впрочем, Парамбиль совсем не похож на идиллический и безмятежный райский сад. Здесь регулярно погибают дети и реже взрослые — кажется, над хозяевами поместья тяготеет какое-то древнее проклятие, и в каждом поколении кто-то из представителей их рода обязательно тонет. Здесь, как и везде в Индии, пропасть между высшими и низшими кастами остается непреодолимой — неприкасаемые живут в Парамбиле на правах членов семьи, но родство это обманчиво и легко идет трещинами при малейшем нажиме извне. Семейные трагедии, профессиональные неудачи, страшные болезни, рухнувшие мечты, а позднее еще и политические потрясения — все это не обходит Парамбиль стороной. Однако подробная и обстоятельная, укорененная в древних традициях и в то же время доброжелательно распахнутая новому жизнь в поместье создает ощущение ни с чем не сравнимого покоя и надежности — недаром именно сюда так или иначе стремятся все герои романа.
Абрахам Вергезе — врач с мировым именем, проректор Медицинской школы Стэнфордского университета, поэтому в обоих его романах медицина играет важнейшую роль. История семейства из Парамбиля оказывается сложным образом переплетена с историей Дигби Килгура, талантливого врача из Глазго, едущего в колонии в надежде на успешную карьеру, но на всю жизнь застревающего в лепрозории посреди индийской глуши. А внучка той самой Большой Аммачи, бесстрашная и дерзкая Мариамма становится врачом и даже открывает в родной деревне одну из первых настоящих больниц на юге страны.
Описывая методы препарирования пораженной проказой кисти, диагностики острого аппендицита или сложной трепанации черепа, Вергезе откровенно увлекается, погружаясь в, казалось бы, совершенно не обязательные для читателя профессиональные частности. Однако именно эти избыточные и никуда, по сути дела, не двигающие сюжет отступления создают внутри романа Вергезе атмосферу волнующей подлинности, почти документальности.
«И если никто из героев не поет и не танцует, энергично двигая бедрами, то, вероятно, исключительно потому, что Вергезе интереснее писать про иссечение грыжи, чем про традиционные песни и пляски»
Вообще именно подлинность, предельная достоверность каждой мельчайшей детали, каждого слова, каждого из десятков (если не сотен) второ- и третьестепенных персонажей, вероятно, и потребовала тех самых пятнадцати лет работы над романом, с которых мы начали разговор о «Завете воды». Вергезе шаг за шагом, песчинка за песчинкой конструирует мир, в который безоговорочно веришь — одновременно и бескрайне просторный и невероятно подробный, начисто лишенный приблизительности, обобщений и «широких мазков». Во что бы мы ни вгляделись, будь то малозначительная примета быта или особенность преподавания литературы в Университете Мадраса (туда — без особого, впрочем, успеха — отправляется учиться один из героев, сын Большой Аммачи и отец Мариаммы), мы ни секунды не сомневаемся: да, все правда. Именно так все и было.
И тут необходимо упомянуть о самом, пожалуй, необычном свойстве романа: въедливая, буквалистская точность в нем удивительным образом сопрягается с почти болливудским гротеском. Героев обуревают картинные страсти, потерянные родные вновь обретают друг друга после многих лет разлуки и щедро орошают свои лица слезами, любовь переживает годы и любые испытания, благорасположенный слон снисходит до дружбы с людьми, и если никто из героев не поет и не танцует, энергично двигая бедрами, то, вероятно, исключительно потому, что Вергезе интереснее писать про иссечение грыжи, чем про традиционные песни и пляски.
«Завет воды» — книга, обладающая редким свойством обволакивать, втягивать в себя читателя, экранируя от любых бед и тревог снаружи — а чего, если не этого, ищем мы в отпуске.
Два этих начала — почти документальное и почти сказочное — и создают внутри «Завета воды» то самое магическое пространство, обладающее свойством без остатка вбирать в себя читателя, изолируя его от действительности и приглушая звуки и запахи снаружи. Поэтому если по прочтении книги вы внезапно обнаружите, что, физическим телом пребывая в Турции или Карелии, на самом деле провели отпуск в поместье Парамбиль в Керале, не удивляйтесь: это нормально. Роман Вергезе — книга колдовская, он правда так работает.
